30+ заметок о театре, после прочтения которых вам будет сложно считать оперу скучной

Вы начинаете зевать при упоминании слова «опера» или вам сразу представляется высший свет, высокомерные дамы в мехах и высокое искусство? На самом деле артисты оперного театра — такие же люди, как мы. Только им, например, нельзя качать пресс, не стоит слишком сильно толстеть и пренебрегать уроками иностранных языков. А еще они могут рассказать много занимательных и неожиданных вещей о своей работе.

• Вопреки мифам, вес с голосом никак не связан. В наш век YouTube певцы очень следят за собой. Многие театры даже проводят «политику похудения» своих певцов и отдают предпочтение на прослушивании при одинаковых вокальных данных более стройным. Из-за лишнего веса можно даже потерять работу. Так случилось, например, с «лучшей Изольдой своего времени» Деборой Войт, которую сняли с роли Ариадны в Ковент-Гардене из-за того, что она не влезла в костюм, когда режиссер решил одеть героиню в коктейльное платье. Пришлось худеть, чтобы не лишиться работы вовсе.
• С другой стороны, энергии затрачивается много и петь на голодный желудок тоже нежелательно.
• Оперным певцам нельзя качать пресс. Мышцы живота должны оставаться эластичными: они выполняют основную работу по управлению дыханием. Любые существенные физические нагрузки (имеется в виду стремление качаться, а не держать себя в форме) на голосе сказываются негативно. Хотя это, конечно, индивидуально. Но даже те немногие певцы, которые качаются, пресс не трогают.

• Голосовые связки совершают несколько сотен колебаний в секунду, и увидеть это невооруженным глазом невозможно, а вот с помощью видеостробоскопа — вполне.
• Рожавшие певицы поют иначе. Голос крепнет и обретает другие краски в силу гормональной перестройки организма. Что касается меццо-сопрано, часто говорят, что ты ненастоящее меццо, пока не родила (кто-то добавляет: «второго»).
• То, что девушкам петь во время месячных опасно, не миф. Голосовой аппарат отекает, голос звучит менее звонко, и велик риск кровоизлияний в связки. Если на этот период выпадает концерт, вокалистки пользуются противоотечными и сосудоукрепляющими средствами.
• Да, у вокалистов есть свои профессиональные травмы. Если долго перенапрягать голос, на связках могут образоваться узелки — по сути, микроскопическая опухоль. Говорить (почти) не мешает, а вот профессиональное пение с ними невозможно.
• Допинг тоже есть. Это и гормональные препараты, и всякие заливки (лекарства, которые фониатр заливает специальным шприцем прямо на связки), многие певицы сидят на мочегонных препаратах (снимают отек, и, как следствие, голос звучит звонче). В отличие от спорта, в пении допинг не наказуем официально — за него наказывает только природа. Люди, слишком сильно полагающиеся на тяжелую фарму, поют хорошо, но недолго.

• На Западе в театр обычно устраиваются через прослушивания, в России сильна «традиция» устройства по знакомству. В Америке певцы живут от контракта до контракта. Это бывает непросто психологически (неопределенность), но у профессионалов контракты заключены на 2–3 года вперед. А конкуренция заставляет их постоянно быть в тонусе. В России для молодого певца практически единственный путь на сцену — попасть в постоянную труппу какого-нибудь театра. Но места в труппах появляются только, когда кто-то выйдет на пенсию.
• Западный оперный мир довольно мал, и почти все знакомы если не лично, то через одно рукопожатие. Как следствие, новости разносятся со скоростью света. Сегодня вы нахамили гримерше в Лондоне, а завтра вас из-за плохого характера не взяли на постановку в Сан-Франциско.
• Когда певец соглашается участвовать в новой постановке, которая будет через пару лет, никто понятия не имеет, что там придумает безумный режиссер. Поэтому на всякий случай многие певцы требуют включить в контракт пункт о том, что их не заставят раздеваться на сцене, например.

Постановка «Волшебной флейты» Моцарта от Pacific Opera Project.

• Всем в оркестре платят поровну. За каждый сыгранный балет/ оперу платят отдельно сразу по окончании представления.
• Во время пауз в оркестровой яме артисты могут делать что хотят, главное — не мешать музыке и вступить вовремя. Конечно, лучше соблюдать какие-то нормы морали, но посидеть в телефоне можно спокойно.
• Практически во всех оперных театрах пол оркестровой ямы может опускаться и подниматься. Для концертов поднимают до уровня сцены, для спектаклей опускают на 3–4 метра ниже. От уровня пола зависит объем звука оркестра, который идет в зал. Плюс на нижних ярусах хранят инструменты. В Большом театре аж 6 подземных этажей.
• За время репетиций оперы музыканты оркестра обычно успевают выучить почти весь текст.
• Чтобы точно знать, куда ставить декорации, и чтобы артисты знали, где им стоять, на сцене делаются разноцветные пометки. Если специально не присматриваться, из зала их не видно. Для этого даже делают специальную сценическую клейкую ленту.

• Самая трудная работа в театре у человека, который составляет расписание на день. В разгар сезона, когда репетируются одновременно 2–3 оперы, нужно в расписание уложить пару сотен человек.
• Оркестр — штука дорогая, поэтому большая часть репетиций идет под рояль. Играть двумя руками то, что в оркестре играет 100 человек, — это специальный талант: почти нигде этому не учат и мало кто из пианистов это умеет. Основная задача оперного пианиста — помогать певцам готовить роли. Это включает в себя знание нескольких языков, на которых они поют, знание разных оперных стилей за последние 300 лет, доскональное знание стандартного репертуара (35–40 опер) и много других фишек. В России все обычно сводится к постучать мелодию на пианино и профессия называется «аккомпаниатор».
• Самая интеллектуальная профессия в академической музыке — оперный дирижер. Он должен знать все вокальные партии, все, что играет оркестр, когда кто вступает, слышать неправильные ноты, уметь одновременно руководить оркестром и певцами на сцене и еще кучу всяких вещей. Еще для дирижера важна сама по себе техника жеста. Выработать такой жест, чтобы 100 человек оркестра точно его поняли и играли вместе, очень непросто. Достигается это только многими годами занятий и практики.

• Одна из характерных черт академического пения — когда певец без микрофона может наполнить звуком зал на 3 000 зрителей. Про Большой театр иногда ходят слухи, что таки певцов там подзвучивают. Вранье. Исключение — мюзиклы (где микрофон — часть стиля) и специальные эффекты. Например, в опере Вагнера «Зигфрид» исполнителю партии Дракона предписано петь в рупор ради особого эффекта. Сейчас гораздо практичнее дать ему миниатюрный микрофон.
• «Забыть текст — это нестрашно, страшно при этом не выкрутиться». Как ни странно, в опере слова забыть сложнее, чем при исполнении каких-то эстрадных песен. Текст обычно учится не отдельно, а как часть музыкального полотна (не нарочно — так получается). Но если все-таки на сцене вылетел из памяти какой-то кусок, то исполнители стараются подобрать что-то похожее по смыслу или, если музыкальная тема повторяется, просто берут текст из предыдущего или следующего фрагмента. Чаще всего проблемы с текстом возникают у тех, у кого его меньше всех. Хористы, например, вообще могут забить и не выучить, а потом талдычить «сорок восемь, сорок восемь, сорок восемь» на ту же музыку.

Оперные гранды Хосе Каррерас, Катя Риччарелли, Агнес Бальтса и Руджеро Раймонди поют «Застольную» из оперы «Травиата». Бальтса (меццо) и Раймонди (бас) не знают слов и потеряли листочек с текстом. Катя, похоже, шепнула об этом Каррерасу прямо посреди фразы. Агнес Бальтса поет отсебятину, а Раймонди и вовсе — «ля-ля-ля». Дирижер пытается оставаться невозмутимым.

• Опера — один из самых дорогих видов искусства и самый дорогой среди музыкальных. Не окупается ни разу и нигде, билеты покрывают порядка 15 % расходов. Во всем мире театры существуют на пожертвования: в Америке — от богатых людей, в России — от государства.
• Основные оперные языки — итальянский, французский, немецкий. Кроме этих трех нередко поют на английском, русском и чешском. Ответственные артисты, если им предстоит петь, например, оперу на чешском, берут хотя бы начальный языковой курс. Не быть полиглотом в современном оперном мире почти невозможно.
• Для любительского пения никаких возрастных ограничений нет. Для профессионального — зависит от типа голоса. Сопрано начинают лет в 20 максимум, бас может и до 30 подождать. Лет 50 назад многие оперные певцы приходили в профессию без музыкального образования, в буквальном смысле от станка — выдающегося голоса было достаточно. Лучано Паваротти, тенор номер один всех времен и народов, не знал нот. Новые партии он учил по слуху, а когда стал знаменитым и разбогател, нанимал человека, чтобы тот с ним разучивал партии. Сейчас такие не выживают: никто ноты с ними учить не будет.

Джоан Сазерленд и Лучано Паваротти.

• У оперных певцов из СНГ шикарные голоса, но ноль рабочей дисциплины и недостаток знаний. У американцев хорошие голоса редки, но работают они как черти. Поэтому довольно мало русских певцов с большой международной карьерой. Азиатских певцов становится все больше и больше. У них совершенно потрясающие голоса (из-за формы черепа резонансные пазухи в среднем больше, чем у европейцев), зато из-за разницы культур им чужд европейский набор эмоций.
• Контртенора поют обычно партии, написанные для кастратов, а по нормам XVIII века это были партии героев, царей и полководцев. Поэтому довольно необычным для современного слушателя может быть, скажем, Юлий Цезарь, поющий почти что женским голосом.
• В классических операх нередки случаи, когда женский голос поет мужскую роль. Называется «травести» (от французского «переодевание»). Обычно это роли юных мальчиков. Когда герой — травести, то влюбленная пара оказывается двумя артистками женского пола. Нередко в комедийных операх по сюжету персонажа-травести переодевают в женщину. Такая вот рекурсия — девушка, переодетая мальчиком, переодетым в девушку. Где еще, кроме оперы, вы такую прелесть найдете? Для примера смотрите «Свадьбу Фигаро» или «Кавалера розы».

• Оперные певцы не дураки пошутить. Например, известен спектакль «Бориса Годунова» в Питере, где слово «царевич» везде было заменено на «Петрович». И вот Юродивый говорит царю: «Вели-ка их зарезать… как ты зарезал… маленького… ПЕТРОВИЧА!!!»
• В советское время напротив Большого театра была рюмочная (где сейчас Новая сцена). В «Борисе Годунове» между выходами хора перерыв где-то час, и вот 50 мужиков в костюмах бояр шли в рюмочную. Минут за 15 до выхода из театра прибегал хормейстер тащить их назад.
• Или в «Евгении Онегине» весь (!) хор однажды спел в сцене бала у Лариных вместо «Вот так сюрприз, никак не ожидали» — «Водка, стриптиз — никак не ожидали!». Это ж надо было 50 человекам обсудить и договориться об этом!

• В «Онегине» как-то после 2-го акта молодая солистка заупрямилась, хлопнула дверью и ушла домой. Быстро нарядили ее дублершу, в летах и некрасивую, а Онегину сказать не успели. И вот в 3-м акте Онегин видит Татьяну и с ненаигранным удивлением заявляет: «Ужель та самая Татьяна?!»
• Рассказывают, что годах в 50-х был в Большом какой-то тенор родом из деревни, который иностранные слова нередко путал. Слово «сатисфакция» ему особенно трудно давалось. И вот однажды он спел: «Онегин, вы больше мне не друг! И ДЕЗИНФЕКЦИИ Я ТРЕБУЮ!!!»
• Валерий Абисалович Гергиев — самый известный российский дирижер, без шуток гениальный музыкант, худрук Мариинки. Он известен тем, что вместо палочки дирижирует зубочисткой. А за его непредсказуемый характер его прозвали Валерий Обещалович.

• Золотое правило музыкантов, и не только: там, где начинается погоня за деньгами, заканчивается стремление творить. Но это не оправдывает того факта, что в российских оперных театрах платят мало. Даже в Москве. Даже в самых крупных театрах в Москве. Хорошие гонорары случаются благодаря заграничным контрактам. Если их нет — тогда халтуры, сторонние концерты, преподавание.
• Оперный певец — человек очень зависимый. Он зависит от воли режиссера, дирижера, художника по костюмам и администрации. От ошибки рабочего сцены, не туда положившего реквизит (тот самый кинжал из 3-го акта, который должен лежать на столе и быть под рукой, а его нет). От профессионализма гримера зависит, как ты будешь выглядеть, выходя на сцену (раньше в консерваториях были такие предметы, как сценический грим и фехтование; вот уроков грима нам очень не хватает). От костюмера, не подшившего подол под твой рост, зависит, споткнешься ли ты в финале и навернешься ли в оркестровую яму.
• Мат в классе для многих педагогов норма. Иные могут даже побить. Это искусство, детка.
• Можно быть очень скромным и стеснительным в жизни, но при этом чувствовать себя на сцене как дома. Все аргументы типа «Почему ты стесняешься незнакомых компаний, ты же постоянно выходишь на сцену перед большим количеством людей?» не действуют — на сцене заранее выучен текст.
• И, наоборот, для многих певцов именно боязнь сцены становится камнем преткновения и поводом завершить сценическую карьеру и уйти в преподавание. Но есть и певцы, которые умеют использовать ее как дополнительный адреналиновый допинг — и только прибавляют в качестве.

• Когда вас просят перевести телефоны на беззвучный режим и не фотографировать со вспышкой во время концерта/ спектакля — это не простая блажь организаторов. Все исполняется вживую, и если внезапная вспышка может отвлечь в важный момент или выбить из колеи, то звонок телефона (особенно во время проигрыша или паузы) может сбить исполнителя с тональности. Не говоря о том, что звонки и шум в зале мешают окружающим вас зрителям, отвлекая их от спектакля.

В сцене в отеле звучит ария безумной новобрачной «Il dolce suono» из оперы Доницетти «Лючия ди Ламмермур». Вокализ же не входит в оригинальную оперу. Человек в принципе не может повторить его на 100 % — Бессон собрал его из нескольких записей.

А вы любите классическую музыку? Или вы предпочитаете другие жанры?